Объявив приговор, судья сообщила, что я теперь свободен и могу отправляться куда хочу, попросив лишь зайти к ней в кабинет за вещами, которые изъяли у меня при задержании. За исключением денег все оказалось на месте — сумка со всякими мелочами, паспорт и документы на машину и прицеп. «Мерседес», как объяснила судья, должен стоять на стоянке, куда его отправил на хранение следователь, и продиктовала адрес. Про деньги судья ничего не знала.

Когда меня задержали, с собой у меня было несколько тысяч долларов и немного эстонских крон и русских рублей. Перед отправкой в камеру оперативники их тоже изъяли и, пересчитав и составив отдельную опись, положили в конверт, который при мне заклеили и опечатали. Вернуть деньги, если суд не решит их конфисковать, обещали при освобождении. Но судья ни конверта с деньгами, ни протокола об изъятии в деле не нашла, лишь удивившись моим расспросам. Что принесли от следователя в запечатанных пакетах, заверила судья, то она мне и отдала.

Получалось, конечно, не очень хорошо — мало того что в тюрьму ни за что ни про что упекли, так еще и обокрали. Но возмущаться перед судьей я не стал. Понятно, что она тут ни при чем. Спасибо еще, что в деле разобралась и на свободу отпустила. Да и что теперь докажешь? Тем более что теперь я хоть и оказался в чужом городе без копейки в кармане, но бедным себя не чувствовал. Дома и на счетах в нескольких банках у меня хранилась довольно приличная сумма. Главное, чтобы бензина в баке машины хватило до Эстонии доехать, там найду, у кого помощи попросить. Но с автомобилем моим тоже случилась незадача.

Когда я пришел на стоянку, адрес которой мне сказала судья, то «мерседеса» и прицепа своих я тоже там не нашел. А охранник объяснять не стал — ничего, мол, про них не знает, раз нету, значит и нет. Я пошел обратно в Печорский суд. Выслушав меня, судья сама тут же позвонила на стоянку, и с ней там все же поговорили. Как оказалось, всего несколькими часами ранее, утром же того же дня, мой «мерседес» кому-то продали, причем всего за 12 тысяч рублей, то есть за 400 долларов. Судья очень удивилась, как такое могло произойти — ведь машина отправлена на стоянку на ответственное хранение, изъята у меня, и хозяином ее значился я. Техпаспорт и все прочие документы она мне выдала. Подумав, что теперь делать, мы с судьей договорились, чтобы я снова сходил на стоянку и взял все бумаги насчет того, кому и на основании чего мой «мерседес» отдали чужим людям, а на следующий день, поскольку уже был вечер, обещала во всем разобраться.

Когда я опять появился на стоянке, охранник позвал меня в свою будку. Объяснив, что со мной кое-кто хочет поговорить, он позвонил по телефону и передал мне трубку. Неизвестный голос попросил меня через час прийти в кафе в центре города, чтобы решить все вопросы с моим «мерседесом».

В кафе меня ждали двое незнакомых мужчин, которые, однако, были в курсе всех моих последних неприятностей. Они назвались сотрудниками таможни и без предисловий изложили, как теперь обстоят дела. Мой «мерседес» с прицепом купил один из их начальников. Конечно, я могу потребовать его отдать, объяснили мужчины, и если с помощью судьи начну скандалить, может и получу машину обратно. Но таможне тогда тоже пришлось бы действовать по закону, а это значит — относиться ко мне как к злостному нарушителю. Мое имя после задержания уже внесено в компьютерные базы по всем таможенным пунктам. И теперь, в каком бы месте я ни попытался провезти какой угодно товар через российскую границу, меня будут проверять самым тщательным образом. А порядки и законы у них такие, заверили меня таможенники, что они всегда найдут, к чему придраться. Так что заниматься мне своим бизнесом как раньше, больше не получится. Но если я не буду привередничать и соглашусь забыть про свой «мерседес», таможенники пообещали убрать из компьютерных баз и мою фамилию, и все упоминания о случившейся со мной истории. В этом случае я бы мог и дальше спокойно вести свои дела в России и без неприятностей возить грузы через границу. И попозже мне даже вернули бы изъятый прополис, который можно было бы без пошлины отправить в Эстонию, раз уж я за него уже пострадал.

Раздумывать, конечно, тут было нечего, и я сразу сказал таможенникам, что выбираю второй вариант. Главное — сохранить бизнес, а машину я и новую могу купить. Когда таможенники ушли, я посидел немного в кафе, собираясь с силами перед дальней дорогой, и уже глубоким вечером пешком отправился в сторону Эстонии. Перейдя границу, еще несколько часов шел вдоль пустынной дороги, а к утру, когда наконец движение оживилось, смог поймать попутную машину до Таллина.

Так закончилось мое знакомство с псковской тюрьмой и загадочной душой российских спецслужб. Обошлась вся эта история, если не считать потерянных денег, машины и времени, и для меня, и для других без особых последствий. Как я обнаружил чуть позже, печерские таможенники, чей начальник получил мой «мерседес», слово сдержали. Компьютерные базы они подчистили действительно хорошо, и на российской границе мне вопросов о судимости за нарушение таможенных правил больше никогда не задавали. Про прополис они, правда, забыли. Уже после того как меня освободили, он был выставлен на продажу вместе с другими контрабандными товарами, и я слышал, что его кто-то купил за бесценок. Почти за те же деньги, в которые я оценивал его в своей декларации. Но потеря эта была невелика. Для Антона, которого пограничники хотели с моей помощью разоблачить, эта история закончилась тоже благополучно. Как-то я встретил одного из его подчиненных, и он рассказал, что Антона вызывали несколько раз к начальству, заставляли писать всякие объяснения, но потом отстали и просто перевели работать на другой таможенный пост. Ну а я спокойно продолжил заниматься своими делами.

Добравшись домой, я чуть привел себя в порядок после тюремной жизни, помылся, переоделся и первым делом позвонил Райво — разузнать, как дела у него и у всей компании Марво и что происходило в мое отсутствие. Найти в псковской тюрьме телефон проблемой не было, звонить можно было хоть в Америку. Но я на всякий случай оттуда ни с кем не связывался. Ко мне тогда ходили с расспросами и разоблачениями оперативники, и я опасался, что они прослушивают телефон, да и в камеру ко мне информатора могли подсадить. Поэтому, когда меня только задержали, я позвонил в Таллин своей подруге, попросив, чтобы она рассказала о случившейся со мной неприятности приятелям с работы. А она из всех, кто, как считалось, работает в нашей фирме, только с Райво и была знакома.

Пока я сидел в тюрьме, как рассказал Райво, у них в Таллине все было тихо и спокойно. Ни из полиции, ни еще какие странные или подозрительные люди ни к кому из наших знакомых не приходили. Все в компании Марво, конечно, беспокоились и гадали, случайно ли меня арестовали на российской границе или специально выследили и не выдам ли я их всех. Но ничего необычного не происходило, а Марво как-то рассказал им, что интересовался у знакомого в полиции, и тот будто бы сообщил, что и у них из России моими делами тоже никто не интересовался.

Поскольку в компании Марво из-за моего ареста очень взволновались, вышло все даже лучше, чем я предполагал. Узнав от моей подруги о случившемся, Райво на следующий же день съездил к Батько и, поскольку был уже с ним знаком, забрал у него почти все MDP-2-P, который тот успел сделать. О том, что через день или два российские оперативники действительно пришли к Батько, Райво поведал уже я, чему он сильно подивился. Выходило, что товар он вывез из-под самого носа спецслужб.